А тот бы джентльмен сказал: «Заткнись, пожалуйста, Хью!»
Билли! Заряжай!
— Вот жених для тебя хороший.
— Так он же старый!
— Ну ты же не варить его собираешься.
Вот и пересеклись наши дороги, сэр. Но, признаться, я не очень-то рад этому.
Вы что-то сказали? Ммм? Значит, вам нечего мне сказать?
Где мой бифштекс???!!!
— Господин пастор, синематограф — это лекарство для страждущих.
— И опиум для народа!
Да я вообще только одним глазком!..
Далека дорога твоя…
Два билета на дневной сеанс — для меня… хм… и моей скво.
Десять против одного, сэр, что вы двумя руками держитесь за Библию.
— Джек, распишись, что ты взял у нас пятьдесят тысяч.
— Сорок, Энди, сорок. Считать-то я умею…
— Джек, что ты можешь сделать за деньги?
— За деньги я могу сделать… всё.
Джентльмены, моя лошадь занимала очередь с утра.
Джентльмены, скажите, а поезд уже ушёл?
Джентльмены, у вас совсем плохо с чувством юмора! Это шутка была!
Если женщина что-то просит, надо ей это обязательно дать. Иначе она возьмет это сама.
Женщина — тоже зритель!
— Живут же люди… Влюбляются, ходят в театры, в библя…
— Не выражайся, Билли!
— …в библи-о-те-ки.
— Если он дотронется до неё пальцем, я перегрызу ему глотку.
— Я буду участвовать.
Запомните, джентльмены, эту страну погубит коррупция!
— Извините, у кого есть белая простыня?
— Билли, сдаётся мне, твой друг хочет обидеть нас…
— Джентльмены! У меня есть белая простыня. У меня есть даже две белые простыни. И обе они Ваши.
— Как вы могли смотреть эту гадость?!
— Гадость, гадость! Жуткая гадость! Если б вы знали, как я тоскую по вашим фильмам, мистер Фёст! Они ведь и в самом деле могли сделать меня человеком! Но горькая истина, мистер Фёст, заключается в том, что в нашей стране только деньги могут сделать джентльмена человеком, а фильмы мистера Секонда приносят мне деньги.
— Как на тропу войны, так не мал, а как на фильму…
— Стыдись, Белое Перо! Ты ещё не отпраздновал свою шестнадцатую весну.
Ложь не к лицу воину.
— Миссис Паркер, и не забудьте: десять капель перед стрельбой! Перед! Нет, вы меня поняли?
— Да пошёл ты!
Настоящему мужчине всегда есть что сказать. Если, конечно, он — настоящий мужчина.
Никогда не пей эту гадость. Привыкнешь, и жизнь твоя не будет стоить ломаного цента.
— Ну зачем ты вышла за меня замуж?!
— Я не знала, что ты такой болван!
— Знала!.. Знала! Знала!!!
О Джонни, я хочу как в синематографе. Прошу тебя, сделай монтаж!
Он не любил синематограф.
Отдохнём, джентльмены!
Отец мой, остановитесь! Мы пришли сюда не за этим!
Парни, кончайте эти сопли! Вас ждёт вторая серия!
Пл'ачу два раза в день: первый раз — вечером, когда смотрю фильму, второй раз — утром, когда подсчитываю убытки.
— Пошёл вон, отец мой!
— Ты ещё пожалеешь, дочь моя!
Прощай, моя любовь! Судьба разлучает нас, но в моём сердце ты будешь жить вечно!
Пэпи! То, что мы сейчас с тобой увидим, — так лучше б мы с тобой не видели!
Сдаётся мне, джентльмены, это была… комедия.
Сэр! Это был мой бифштекс!
Томсон, что за манера входить в зал после третьего выстрела!
Хо-тим филь-му! Хо-тим филь-му!
— Чёртова баба! Теперь нам крышка.
— Хью, как можно так отзываться о даме? Сейчас я её шлепну… Хм, не поднимается рука на женщину!
Шли бы вы, бабушка, через улицу в другом месте!
— Это серьёзно, Билли! Это восемьдесят!
— Вчера это стоило пятьдесят!
— Инфляция!
— Эх, хотя бы один патрон! Уж я бы не промахнулся в эту раскрашенную обезьяну.
— Я прощаю бледнолицему его слова. Он мог не слышать о сэре Чарльзе Дарвине и не знать, что обезьяна — наш общий предок.
Я думаю, что если философ мог стать гробовщиком, то почему бы гробовщику не стать критиком?
— Я не ослышался, сэр? Вы сказали «дерьмовый синематограф»?
— Да, да! «Дерьмовый синематограф» и «трусливые мулы»!
— Мулов я Вам прощаю. Но только мулов.
— Я приехал не убивать…
— Тогда убьют вас.
| 
